CFO Polymetal: год был не самым простым для золотодобычи

Цены на золото в 2021 году откатились от прошлогодних пиков, в то время как инфляция подстегивала рост затрат. Polymetal еще весной предупредил инвесторов о возможном росте capex, в результате прогноз на 2021 год был повышен на 20-30%, до $675-725 млн, на 2022-2023 годы - примерно на 40-50%.

О предварительных результатах Polymetal за год, а также о прогнозах на будущее, проектах развития и первых юниорных успехах в интервью "Интерфаксу" рассказывает CFO компании Максим Назимок.

НЕПРОСТОЙ ГОД

- С чем Polymetal заканчивает 2021 год?

- Мы ожидаем, что традиционно слегка перевыполним производственный прогноз - это уже добрая традиция. Денежные затраты (TCC) будут в рамках прогнозного диапазона, здесь особых сомнений нет. По совокупным денежным затратам (AISC) мы сейчас где-то на верхней границе, возможно, чуть-чуть превысим ее, но незначительно. Аналогично с капзатратами - рассчитываем закончить год около верхней границы диапазона, пересмотренного в августе.

2021 год был не самым простым для золотодобычи. Потому что наш металл пережил откат, а цены на остальные биржевые товары росли и толкали вверх издержки.

- Polymetal одним из первых в отрасли стал открыто говорить об инфляции затрат.

- В 2020 году инфляции затрат ни у кого не было, не было инфляционного давления, а, наоборот, спрос на многие товары упал. Мы также дополнительно выиграли от девальвации, цены на нефть и еще ряд биржевых товаров были низкими. У отрасли была прекрасная жизнь: дорогое золото, дешевые ТМЦ (товарно-материальный ценности) и рабочая сила. Но в 2021 году на фоне ровно тех же пандемийных факторов тренд развернулся. Почему? По сути, мы видим отложенный эффект. Невозможно все-таки без последствий пережить локдаун в глобальной экономике, потому что объективно что-то останавливалось, что-то было произведено в недостаточном количестве, нарушились логистические цепочки. На фоне падения спроса это было незаметно, а вот на фоне его восстановления проблемы встали в полный рост. И началась инфляция издержек по всем фронтам, где-то, где все завязано на биржевые товары (самый яркий пример - это, наверное, металлопрокат), быстрее, где-то медленнее. Какие-то подрядчики фиксировали цены на определенный период, но со следующей индексацией, естественно, перенесли возросшие издержки на нас. То же касается стоимости рабочей силы. Мы своему персоналу индексировали зарплаты, другие компании тоже. Да, в нашей отрасли - опережающий официальную инфляцию рост зарплат, но не стоит недооценивать эффект усиления конкуренции на фоне высоких цен на металлы.

- А когда цены на биржевые товары откатываются, это отражается в затратах?

- Есть какие-то компоненты, которые более эластичны. По металлопрокату, например, уже видим небольшой откат от летних пиков, и он сразу отражается в ценах производителей, потому что они ориентируются на биржевую цену на металл. А какие-то вещи, разумеется, менее эластичны, те же самые зарплаты. Сложно себе представить ситуацию их снижения, скорее уж инфляция их "подъест" в реальном выражении.

Важно понимать, что в сложившихся условиях капитальные затраты растут быстрее операционных, потому что текущие затраты более инерционны. Что-то закупаем по долгосрочным контрактам, пересмотр зарплат все-таки тоже постепенный. А вот когда контрактуемся на какие-то конкретные работы в конкретном месте и к конкретному сроку, естественно, нам выставляют цену по споту: и стоимость рабочей силы, которая в строительстве росла даже быстрее, чем в майнинге, просто потому что среднеазиатский миграционный поток иссяк, и все, что касается биржевых товаров (бетон, прокат, металлоконструкции, энергоносители и т.д.).

- А когда это может отразиться в операционных затратах?

- Скорее всего, говоря об отрасли в целом, в 2022 году операционные затраты будут постепенно отражать эти инфляционные тенденции, у кого-то в большей степени, у кого-то в меньшей, в зависимости от структуры издержек и от того, насколько хорошо получается управлять компонентами затрат. Но, судя по риторике коллег по отрасли - и западных, и российских, - инфляцию операционных издержек в 2022-м мы увидим.

Что касается затрат непосредственно Polymetal, думаю, в 2022 году будет умеренный рост TCC и AISC. Но именно умеренный, не взрывной, сопоставимый с ростом, который мы видим в 2021 году по сравнению с 2020-м - напомню, очень благоприятным годом.

- Что компания делает, чтобы сгладить инфляционные риски?

- У нас достаточно давно есть стратегия закупок, и в 2020-2021 годах мы почувствовали все ее плюсы. Ключевые ТМЦ, например шары для мельниц, шины, реагенты для фабрик поставляются по долгосрочным контрактам с фиксированными ценами. Понятно, что невозможно законтрактоваться на 10 лет, и рано или поздно мы видим индексацию цен, но три года - реалистичный срок. Поставщику это гарантирует объем сбыта, а нам цену. В 2020 году долгосрочные контракты сыграли роль в первую очередь с точки зрения непрерывности поставок, а в 2021-м уже с точки зрения фиксации цен. Мы стараемся пользоваться долгосрочными контрактами по всем ключевым ТМЦ, по которым можно предсказывать потребность. В первую очередь это закупка на действующие предприятия, где объемы горных работ понятны на два-три года вперед, и мы знаем, сколько нужно шин, шаров, бульдозеров, самосвалов и т.д.

- Возвращаясь к capex, стоит ли ждать новых изменений прогноза в обозримой перспективе?

- Глобальных - нет. Если посмотреть, что произошло на четырехлетнем горизонте по общей сумме capex, то он немножко перераспределился: на 2022-2023 годы суммы стали побольше, а на 2024-2025 годы - поменьше. Произошло это по итогам актуализации прогнозов, в значительной степени "хвост" подсократился из-за Ведуги. А на 2022-2023 годы в предыдущем прогнозе просто не было capex по месторождению Прогноз.

- Насколько изменение прогноза по производству до 2025 года связано с коэффициентом пересчета серебра в золотой эквивалент, насколько с другими факторами?

- Прогноз на 2021 год - это чистый пересчет, 2022 год - тоже практически полностью пересчет, никаких глобальных изменений не было. На 2023 год пересчет дал где-то плюс 100 тыс. унций, а собственно реальное изменение прогноза - минус 50 тыс. унций. Есть некоторое перераспределение по действующим предприятиям, в первую очередь это Албазино и Светлое. Зато мы увеличили прогнозы на более отдаленном горизонте - на 2025-2026 годы, где все ожидали более резкого падения из-за стареющих месторождений, в первую очередь Дуката, Омолона и Светлого. На самом же деле Светлое внесло особенно большой вклад в увеличение прогноза, потому что уже который год видим там положительные результаты геологоразведки. И не только на Светлом, но и на других действующих месторождениях: Кутын, Албазино, Омолон. Ну и плюс содержательное изменение прогноза, если говорить глобально, - это добавление месторождения Прогноз и уточнение цифр по Ведуге из ТЭО.

- Нет ли у компании желания перейти к какой-то более гибкой модели расчета золотого коэффициента, чтобы не пересматривать из-за него прогноз?

- Вообще мы нечасто меняем коэффициент. Если поднять предысторию, выходя на листинг в 2011 году, ставили 1:60, потом ушли на 1:80 и очень долго на нем оставались, потому что серебро плюс-минус в широком диапазоне было в 80 раз дешевле золота. В 2020 году мы приняли, как уже теперь понятно, слишком поспешное решение - ушли на 1:120, увидев, как сильно серебро отстало от золота в начале пандемии. Я бы сказал, сейчас мы просто эту поспешность исправили и вряд ли будем еще играть с этим коэффициентом, если только рыночные реалии не изменятся глобально. В чем вообще задача коэффициента? Чтобы производство этого года было сопоставимо с производством прошлого года и с производством на долгосрочном горизонте.

- Цены на золото прогнозировать всегда сложно, но расскажите хотя бы о своих личных ожиданиях.

- Сейчас видим ускорение инфляции и в Соединенных Штатах, последняя цифра вообще немножко шокирует - 6,8% год к году! Самая высокая официальная инфляция там за последние 40 лет! Инфляционные риски как таковые реализовались в полной мере. Но ситуация немножко забавная: все понимают ситуацию с инфляцией, но считают, что сокращение Федрезервом количественного смягчения и грядущее повышение ставок этот риск перевешивает. В итоге мы не видим масштабного роста цен на золото на фоне ускорения инфляции, хотя оно традиционно инфляционный хедж. Я, честно говоря, каких-то прорывных движений по золоту сейчас в отсутствие новых "черных лебедей" не ожидаю.

В бюджете мы традиционно консервативны, закладываем $1500 на унцию на следующий год, как и в этом году. И в долгосрочном периоде берем $1500 как основу для оптимизации, 20-процентный буфер относительно спота позволяет нам комфортно планировать.

- Чего акционерам ждать по дивидендам по итогам года?

- Если просуммировать все, что мы сказали до этого, то имеем год, в котором цена на золото хоть и остается весьма приятной, снизилась с начала года примерно на 8%, уровень операционных затрат пусть немного, но вырос, производство увеличилось или же осталось на том же уровне, capex вырос довольно прилично. Поэтому в абсолютном выражении свободный денежный поток за 2021 год будет по объективным причинам несколько ниже, чем за прошлый. При этом дивидендной политики мы, естественно, будем строго придерживаться. Уровень долговой нагрузки у нас комфортный - отношение чистого долга к EBITDA порядка 1-1,1x - это позволяет платить дивиденды в размере 50% от чистой прибыли, как и раньше. Другое дело, что, наверное, в этом году 50% от чистой прибыли практически совпадут со свободным денежным потоком, то есть запаса на волюнтаристское распределение дивидендов советом директоров практически не останется или не останется вообще. То есть мы распределим весь свободный денежный поток, но в данном случае он будет примерно совпадать с 50% от чистой прибыли.

ПРОЕКТЫ РАЗВИТИЯ

- Поменялся ли за последнее время портфель неключевых активов, который компания может продать?

- Неключевых активов больше не стало, и это хорошо. Наоборот, какие-то, которые мы считали неключевыми, например Кутын и Ведуга, превратились в полноценные проекты развития. У нас есть лишь минимальный портфель, по сути, маленьких неразработанных месторождений, которые были бы готовы продать.

Ни одно из стареющих месторождений на сегодняшний день также не отвечает критерию продажи, потому что они все стабильно генерируют большой свободный денежный поток. К тому же, к сожалению, на рынке сейчас мы не видим инвесторов, которые были бы готовы прийти и заплатить полную стоимость, скажем, $300 млн, за масштабный актив. Мы же всегда сравниваем, сколько он принесет, если останется в портфеле, и сколько потенциально можно выручить при продаже. С одной стороны, ты ускоряешь монетизацию и избегаешь каких-то моментов, которые связаны с неизбежным закрытием месторождений в конце срока жизни. С другой, даешь дисконт и теряешь потенциальный геологический upside. У нас довольно хороший опыт восполнения ресурсной базы на активах, которые, казалось, вот-вот закроются. Светлое - хороший пример: когда в 2016 году его запускали, рассчитывали на пять-шесть лет работы, а сейчас уже есть подтвержденный объем запасов до 2026 года.

Иными словами, пока по совокупности факторов ничего из действующих активов продавать мы не готовы. Ближе к концу срока жизни, думаю, будем действительно смотреть, особенно с учетом того, что у нас уже 10 работающих предприятий - это оптимальное количество, больше иметь и не хотелось бы. Ведь активы, которые производят, грубо, 50 тыс. унций и 150 тыс. унций, требуют абсолютно одинакового внимания, усилий и условно-постоянных затрат.

- Планируются ли у компании какие-то новые масштабные проекты, чтобы не "затеряться" на фоне Сухого Лога и Кючуса?

- Второй Сухой Лог мы вряд ли в обозримом будущем найдем. Но, с другой стороны, уже видим первые результаты нашей юниорной стратегии. Ожидаем объявление минеральных ресурсов на одном из юниорных проектов в январе. И это не золотой проект. Он большой, достойный. Оценка ресурсов тянет на самостоятельный актив. Также анонсируем еще один проект, но это будет результат собственной геологоразведки, и, скорее всего, все-таки объект-сателлит, а не самостоятельная фабрика.

Таким образом готовим портфель проектов под запуск после 2026 года. Потому что еще нужно сделать доразведку, подготовить ТЭО - средний цикл до запуска проекта от текущей стадии - это, наверное, как раз 5-6 лет. Также придерживаемся стратегии иметь не более двух крупных проектов в стадии активного строительства. Во-первых, не очень хотим перегружаться с точки зрения capex, во-вторых, в проектах важен хороший проджект-менеджмент. Собственно, Polymetal им и живет. И именно он позволил вовремя запустить Нежданинское несмотря на пандемию.

- Слышала мнение, что раз Polymetal решил Прогноз не развивать как самостоятельный актив, а возить руду на Нежданинку, возможно, результаты геологоразведки вас недостаточно впечатлили.

- Нет, я бы так не сказал. Это осознанное решение, связанное в том числе, кстати, с инфляцией капзатрат. Мы понимали, что строительство самостоятельной фабрики для Прогноза - возможная опция, просто это была бы еще более удаленная фабрика, чем Нежданинское, перспектив появления сетевой электроэнергии там нет, плюс это было бы на два с половиной-три года дольше по сравнению с перевозкой руды. Да, какая-то часть маржи уйдет на перевозку, но за счет существенного сокращения capex и ускорения во времени мы выигрываем в доходности на инвестированный капитал. При этом объем запасов практически не изменился по сравнению с исторической оценкой под фабрику на месте. Иным стал подход к отработке.

- Здесь два вопроса. Во-первых, придется ли Нежданинку расширять, ведь когда фабрику строили, не планировали перерабатывать там руду еще с одного крупного месторождения. Во-вторых, транспортировка: все-таки между активами почти 700 км - там круглогодичная дорога или зимник?

- Зимник. Руда будет складироваться на месторождении и за 4-месячный период, с января по апрель, партиями по 250 тыс. тонн в год перевозиться на фабрику Нежданинского. Объемы добычи синхронизированы с объемами перевозки. Просто добывать на склад нет смысла.

Теперь по поводу мощности. Уже сложилась традиция, что наши фабрики в среднем на 10% могут расширяться без каких-либо значительных капзатрат. Албазино и Кызыл, например, это уже прошли. Кызыл сейчас уже имеет проект по выходу на 2,4 млн тонн, при том что на этапе ТЭО было 1,8 млн тонн. Нежданинское тоже изначально планировалось на 1,8 млн тонн, в итоге построили на 2 млн тонн, и понимаем, что 2,2 млн тонн эта фабрика совершенно спокойно переработает. При этом на Нежданинском уже есть серебряная цепочка, потому что его собственная руда богата серебром, и существенные технологические доработки под руду с Прогноза не нужны.

- Вы, кстати, на все виды концентрата с Нежданинского нашли покупателей?

- В целом - да. Единственная сложность есть с флотоконцентратом - тем самым высокомышьяковистым, подпадающим под китайские ограничения. Покупатели в КНР на него есть, но с учетом новых ограничений их условия не кажутся нам в данный момент оптимальными. Поэтому будем либо шихтовать, либо технологически донастраивать цепочку так, чтобы по возможности не попадать под штрафы.

- Когда ждать новостей по консолидации Ведуги?

- Уже скоро, технически мы выходим на эту сделку. Подали ходатайство в ФАС, и теперь это просто вопрос времени - получим разрешение и после этого сразу будем делать выкуп. Это была такая квазидолговая сделка в том плане, что у ВТБ фиксированный процент на первоначальную цену. Их инвестиция была $71 млн, а цена выкупа будет где-то до $85 млн.

- На Викше защитили запасы по российской классификации. Что сейчас происходит?

- Сейчас начнем готовить запасы уже по JORC и дальше определимся. Они будут готовы в ближайшие 12 месяцев.

- Потенциальные южноафриканские партнеры поддерживают диалог, или все немножко заглохло?

- Мы не завязаны на одного партнера, можем развивать актив и сами. Но чтобы ускорить этот процесс, конечно, привлечение партнеров было бы полезно с точки зрения разгрузки по капзатратам и технологической экспертизы.

- Изменение налогового режима как-то скажется на экономике редкоземельного проекта Томтор?

- Со стороны налогообложения сейчас рисков по этому проекту мы не видим. Вторая хорошая новость, которая как раз пришла на днях: Госдума приняла в третьем чтении закон по размещению радиоактивных отходов, не связанных с атомной энергией. И это открывает дорогу для дальнейшего реального продвижения по проекту, для активизации и проектирования, и окончательного ТЭО, принятия решений по потенциальному участию в нем Polymetal. За то время, что Томтор буксовал из-за отходов, редкоземельные металлы тоже пережили рост цен, а проект чуть продвинулся: по нему опубликовали запасы, закончили базовые вещи по проектированию.

- Это увеличивает шансы, что Polymetal будет наращивать долю?

- Сейчас будем смотреть с учетом этой новой вводной.

- Что сейчас делает Chesterfield, как вы участвуете в их жизни?

- Результаты геологоразведки на Кипре неплохие. Однако они диверсифицировались в Канаду, купили там еще один проект, и из чисто кипрской истории превратились в кипрско-канадскую. А в Канаде ни сам проект нам не интересен, ни юрисдикция. Потенциально думаем немного реструктурировать наше участие и остаться только в кипрском проекте, в который и заходили изначально.

- Об этом ведутся переговоры?

- Переговоры идут, но все это не очень материально на фоне юниорных успехов в России.

- Насколько я поняла, Polymetal смотрит еще на Узбекистан.

- Пока просто изучаем геологические материалы, то есть это очень-очень ранняя стадия. Если не увидим какой-то привлекательный именно с геологической точки зрения объект, дальше двигаться не будем.

- Polymetal неоднократно подчеркивал, что проект автоклава в Совгавани - пока лишь концепция. Насколько уровень проработки проекта позволяет ориентироваться на заявленные мощности, capex?

- Уровень проработки проекта ровно такой, о котором мы сказали. Нам поэтому и нужно дополнительно два года и некоторое количество денег, чтобы выйти на уровень, позволяющий принять полноценное инвестиционное решение. Здесь два ограничивающих фактора. Первый - мы хотели бы увидеть в работающем состоянии АГМК-2, потому что Тихоокеанский ГМК - в значительной степени копия АГМК-2 по технологическим решениям.

Второй момент - нужно посмотреть, что будет с рынком упорных концентратов. Потому что где-то на треть заполнять мощности ТГМК будет наш собственный материал, и его может стать больше в результате доразведки. Также важно, какие источники стороннего сырья мы будем видеть, какая у них экономика. История с китайскими штрафами за мышьяк хорошо соотносится с идеологией ТГМК, поэтому все компании, которые не смогут продать концентрат в Китай, - потенциально наши клиенты.

ESG И ЮНИОРЫ

- Какое место автоклав как технология занимает в климатической повестке?

- Автоклав - очень экологичная технология в целом. Гораздо более чистая даже не в плане выбросов СО2, которых там особенно и нет, но других выбросов, в первую очередь мышьяка, потому что в обжиговой технологии он улетает как продукт горения. И мы не знаем, насколько хорошо китайские предприятия его улавливают. Причина ограничений на ввоз концентратов в Китай, штрафов - как раз именно в этом. Но это не совсем карбоновый след. И дальше все зависит от источников происхождения электроэнергии, потому что и обжиг, и автоклавное окисление - достаточно энергоемкие. Хотя в масштабах майнинговой отрасли, конечно, все равно это не очень большие величины, несопоставимо с медеплавильным заводом, например.

- А в Совгавани есть возможность задействовать чистую энергию для обеспечения автоклава?

- Есть, прорабатываем большой проект возобновляемой энергетики для Совгавани.

- Поддерживаете ли вы введение рынка СО2 в России?

- Прежде чем вводить рынок СО2, нужно научиться его считать и учитывать по цепочке, избегая двойного счета. Потому что сейчас это выглядит так, будто продаются фантики, ничем не верифицированные и не подкрепленные. Эта система должна заработать в первую очередь как система учета, и уже дальше налоги, квоты и торговля - все это можно будет выбирать и донастраивать.

Сейчас при принятии решений для долгосрочных проектов мы просто используем некое фиксированное допущение, чтобы оценить влияние потенциальных климатически-финансовых мер на проект. Например, строительство месторождения: какой NPV будет с учетом углеродного налога и без учета углеродного налога. На Ведугу и Прогноз совет директоров уже смотрел и так, и так при принятии инвестрешения. По Прогнозу разница в углеродном следе колоссальная, соответственно, в потенциальном налоге тоже. Но, повторюсь, мы просто взяли допущение, оценку. И она близка к внутренней цене на углерод в $40 за тонну СО2.

- Как вы считаете, какое-то углеродное регулирование будет внедрено в России в обозримом будущем?

- Скорее всего, да, и его будут стараться синхронизироваться с остальным миром, чтобы не отдавать углеродный налог Европе. Золота европейское углеродное регулирование пока не коснулось, но все меняется довольно быстро.

У нас две точки давления. Первая - регуляторы, которые анонсировали планы по углеродному налогу. С другой стороны - наши инвесторы. Они двигаются гораздо быстрее регуляторов, требуют от нас планы по углеродной нейтральности. И мы эти планы в 2022 году будем дорабатывать и объявлять.

Polymetal пойдет по траектории, которую мы объявили весной, но продлим ее дальше во времени, постараемся выйти на ту самую углеродную нейтральность. Для себя решили, что не будем объявлять планы, не подкрепленные реальными проработками и не основанные на уже существующих реальных коммерциализированных технологиях. С другой стороны, хотим как можно меньше полагаться на финансово компенсирующие мероприятия. Покупать квоты - самая крайняя мера. Потому что, строго говоря, это не озеленение, а лишь перераспределение выбросов от одного эмитента к другому.

- Сейчас доля ESG-linked финансирования в портфеле Polymetal около 40%. Планируете ли вы увеличивать ее?

- Конкретного целевого уровня у нас нет. Так получается, что "зеленое" финансирование дает возможность достичь трех целей. Первая - это длинные деньги. Вторая - они чуть дешевле, чем стандартное финансирование. Третья цель, и я считаю ее важной, помогает продвигать ESG-повестку внутри компании. Потому что люди понимают - их действия в этом направлении дают немедленный монетарный эффект: поработал и сэкономил компании энное количество денег на ставке фондирования.

- И сколько удалось сэкономить с начала использования "зеленого" финансирования?

- $1-1,5 млн.

- Не рассматриваете более экзотические варианты, типа "зеленых" бондов?

- Мы с публичным долгом пока стараемся не связываться, нам хватает.

- Есть куда снижать ставку?

- В текущих условиях нет. Она уже и так очень низкая. Но ее надо держать. Скорее всего, сейчас цикл по базовым процентным ставкам развернется. В том числе и ставки по "зеленому" финансированию будут двигаться в том же направлении.

- Какая у компании потребность в привлечении финансирования?

- Большого рефинансирования у нас нет. Погашения распределены ровно по годам - в среднем по $200-250 млн. Поэтому работаем в плановом режиме.

- Не планируете фиксировать ставки?

- У нас вообще не так много плавающей ставки осталось. Еще сильнее фиксироваться, скорее всего, не будем.

- Действительно банки стали внимательно смотреть на ESG-показатели компании, даже когда дают обычный кредит?

- Да, стали. Но на выдачи прямо сейчас в российских банках это не влияет. Пока очень немногие из них глубоко погрузились в тему ESG, хотя видно, что в этом году процесс начался. Но цели у них все равно в первую очередь связаны с бизнесом, а сильного давления со стороны своих инвесторов они еще не испытывают. В отличие от европейских банков, которые целенаправленно снижают углеродный след своего портфеля, повышают его ESG-рейтинг.

- Планируете ли вы, учитывая положительный опыт с юниорами, увеличивать бюджеты на юниорные проекты?

- Скорее всего, нет. Сейчас размер юниорного портфеля достаточный. И уже начинается другой процесс, отбраковка, когда кто-то выбывает по результатам разведочной кампании, а вместо него мы смотрим на потенциальные новые проекты.

- Есть ощущение, что количество юниоров растет?

- На фоне роста цен на металлы много кто развернулся в сторону майнинга, но сказать, что появилась куча команд профессиональных геологов, которые взяли лицензии по заявительному принципу и что-то делают с ними, нельзя. Должно пройти время.

У юниоров сейчас много сложностей. Во-первых, есть проблема квалифицированных кадров: старая советская гвардия уходит, а новых специалистов, амбициозных и технически подкованных, не так много. И уж очень длинный цикл от получения лицензии по заявительному принципу до выхода хотя бы на подсчет запасов. Мало кто сможет продержаться на плаву без поддержки крупного отраслевого игрока.

Ключевые слова:    РФ,  Polymetal,  интервью