Глава "Росгеологии": хотим привлечь $50 млн в венчурный фонд для поддержки компаний-юниоров

Глава "Росгеологии" Сергей Горьков в интервью "Интерфаксу" на полях Петербургского международного экономического форума рассказал, как проходит подготовка к запуску юниорной биржи и отбор первых резидентов, о величине стартового капитала нового венчурного фонда для поддержки "юниоров", а также о будущем углеводородов в условиях усиливающейся климатической повестки.

- На форуме много внимания уделялось теме энергоперехода, отказа от традиционных источников энергии и борьбе с изменением климата. Работа "Росгеологии" в 2020 году тоже в основном была сосредоточена в сфере ТПИ, а не углеводородов. Как вы считаете, век нефти закончился или еще нет?

- Я считаю, что век углеводородов далеко не кончился, идет перераспределение по отраслям - к примеру, все больше нефть используется в нефтегазохимии. Но эффективные запасы нефти в мире сокращаются, поэтому процесс перехода на альтернативные источники энергии будет совпадать с изменением баланса запасов и, соответственно, добычи. Изменения будут постепенные, драматических не должно быть.

Что касается "Росгеологии", то в 2020 году нам пришлось диверсифицировать портфель заказов. На фоне распространения коронавируса, падения спроса и, соответственно, цен на нефть, нефтяные компании сократили или перенесли геологоразведочные работы. Поэтому мы сосредоточились на работах по поиску твердых полезных ископаемых (ТПИ). Да, по статистике контрактов по ТПИ у "Росгеологии" сейчас больше, но это связано с событиями 2020 года, и мы ждем восстановления заказов по нефти и газу.

Сейчас отскока в нефтегазовой отрасли не происходит, рынок геологоразведки восстанавливается постепенно. Считаю, что его восстановление займет пару лет, возможно это произойдет до конца 2022 года.

- Восстановится мировой рынок или российский?

- И российский, и мировой.

- Насколько вырос сегмент ТПИ в портфеле "Росгеологии"? Каковы дальнейшие перспективы в этом направлении?

- Прошлый год был особым, потому что произошел бум на цветные металлы, особенно на золото и платиновую группу, цены на них очень сильно выросли.

"Росгеология" наращивает объем коммерческих контрактов на ТПИ, причем этот сегмент мы начали развивать еще в 2019 году, до пандемии коронавируса. До этого работы на твердые полезные ископаемые занимали в структуре выручки "Росгеологии" около 20%. Сейчас это уже 30%.

Мы видим перспективу по ТПИ не только в России, но и в зарубежье, в странах Африки. Это менее затратные проекты и более понятные, потому что золотые месторождения - маленькие и средние - легко вводятся в эксплуатацию и не требуют больших капзатрат в сравнении с нефтяными и газовыми месторождениями.

Мы активно занимаемся юниорным движением, совместно с Международным финансовым центром "Астана" запускаем евразийскую юниорную биржу. Кроме того, мы планируем создать венчурный фонд поддержки юниорного бизнеса.

- Есть уже набор компаний, которые могут стать якорными резидентами юниорной биржи?

- Да. Это небольшие российские компании, которые имеют геологическую перспективу. Мы ожидаем, что будем выводить на биржу порядка пяти компаний, сейчас мы их готовим, формируем необходимые документы. Биржа должна заработать с 2022 года, до этого нужно будет утвердить все регуляторные моменты.

Мы надеемся, что список компаний увеличится, смотрим не только на российский рынок, но и на казахстанский.

- По какому принципу отбираются первые резиденты? Насколько строгие требования к юниорам?

- Требования еще формируются, наша задача - определить их до конца года. Мы пока "примеряем" разные типы компаний, нам важно, чтобы для юниоров, которые идут на размещение, это было эффективно. Юниорному бизнесу очень сложно привлечь деньги из других источников, альтернативных инструментов очень мало, в основном это акционерный капитал - то есть, хозяин должен вложить свои деньги. В банк идти невозможно, потому что лицензию отдать в залог нельзя, а сами лицензионные участки, как правило, имеют не запасы, а ресурсы.

И вот, с одной стороны, если правила сильно "закрутить", на бирже не появятся юниорные компании, а если дать много свободы - инвесторам будет непонятно, что это за правила.

Нам в первую очередь важно привлечь финансовых инвесторов, но, естественно, квалифицированных. Поэтому мы сейчас находимся в интересном интеллектуальном поиске, хотим до конца года подготовить к выходу на биржу первые пять компаний и параллельно сформировать правила, которые были бы достаточно понятны и в то же время транспарентны и удобны для бизнеса.

- Эта работа как-то будет увязана с деятельностью межведомственной рабочей группы, которая занимается развитием юниорного бизнеса в России?

- И да, и нет. Здесь не требуется даже законодательная база, потому что на самом деле любая российская компания может выйти на биржу. Но в целом, очевидно: чтобы развивать юниорное движение в стране, нужна регуляторная база и господдержка. Тогда все будет активнее развиваться.

- Расскажите про венчурный фонд подробнее - кто может стать вашими партнерами, сколько средств планируется привлечь?

- Мы ведем переговоры с несколькими потенциальными участниками, и с российскими, и с зарубежными.

- Это банки?

- Это, как правило, инвестиционные фонды, хотя мы ведем переговоры и с банками. Цель, которую я хотел бы видеть на первом этапе - собрать $50 млн для юниорного бизнеса и дальше развивать. Мы будем выстраивать работу фонда через классическое портфельное управление.

- Какие еще инструменты привлечения инвесторов вы рассматриваете?

- Параллельно мы рассматриваем новые инструменты, которые могут заинтересовать инвесторов. В частности, как один из вариантов привлечения инвестиций в рамках евразийской биржи юниорных компаний прорабатываем вопрос о возможной 10-процентной токенизации активов.

Мы смотрим, как венчурные инвестиции в геологические активы сделать цифровыми, используя для этого токены, и надеемся, что за счет этого тоже сможем привлечь дополнительное финансирование. Но это скорее вопрос уже следующего года, потому что в этом году нам нужно запустить биржу.

- Какую выгоду от этого получает "Росгеология"?

- Мы хотим создать инфраструктуру для развития юниорных компаний, чтобы оказывать им услуги в части геологического изучения, геологического сопровождения, экспертизы, бурения, привлечения инвестиций, в том числе через биржу и фонд. Для нас важно, чтобы компании, которые сейчас владеют 4 тысячами лицензий, дали геологический результат на пользу стране.

А свои лицензии, полученные по заявительному принципу - их всего несколько десятков, мы как правило отрабатываем с крупными игроками, для того чтобы месторождения были введены в эксплуатацию как можно быстрее. Нам не интересна добыча, это не наш профиль, но мы получаем весь объем ГРР по этим участкам и загружаем мощности своих предприятий, и получаем хороший мультипликативный эффект.

- "Росгеология" недавно объявила, что обнаружила на шельфе Арктики регион с перспективами на углеводороды. Вы говорили, что нужна доразведка этой территории. Удалось ли договориться с Роснедрами о продолжении работ в этом году?

- Мы продолжаем переговоры. К сожалению, бюджет 2020/21 года ограничен, но мы надеемся, что в 2022 году сможем продолжить эти работы.

- Планируете ли вы привлекать к исследованиям частные компании, может кто-то уже проявляет интерес к этой территории?

- На этой стадии - нет. Интерес появится, когда мы проведем детальные сейсморазведочные работы. Мы считаем, это очень важное, может быть в чем-то сенсационное геологическое открытие. Я сейчас говорю не с точки зрения запасов, потому что до этого еще далеко, но сама структура внушает доверие.

- Росгеология уже год не является единственным поставщиком Роснедр по подпрограмме восполнения минерально-сырьевой базы. Что означает это решение? Это шаг к повышению эффективности закупок или что-то другое?

- Это последовательная позиция Роснедр. С прошлого года тендеры разыгрываются "в рынке", и "Росгеология" в них активно и достаточно успешно участвует. Потому что мы обладаем полным комплексом геологических услуг.

Что касается недавнего доклада Счетной палаты - она, наоборот, отметила, что мы существенно сократили отставание по госзаказу. Стоит отметить, что это отставание накапливалось в течение нескольких лет и достигло своего пика к 2020 году, когда объем невыполненных обязательств составил около 5 млрд рублей. Но в прошлом году мы эту тенденцию прервали, и сократили эту цифру до 2,4 млрд рублей (если считать по выполненным работам, а не по факту их оплаты, как делает Счетная палата). В 2021 году мы планируем свести этот показатель до минимума.

- Замечания к работе "Росгеологии" на Дальнем Востоке неоднократно высказывал и вице-премьер Юрий Трутнев. Получала ли "Росгеология" какие-либо поручения от вице-премьера?

- Дальний Восток и Арктика - наши регионы, в основном именно там мы осуществляем сейчас поиск полезных ископаемых. Мы активно участвуем в обсуждении вопросов развития Арктики и Дальнего Востока, вносим свои предложения. Мы несколько раз участвовали в совещаниях, у нас есть целый комплекс предложений и видение того, как развивать эти территории.

- У вас впервые за 2 года меняется совет директоров, в него впервые войдут представители Минэнерго, Минфина, ВЭБа. Какие у вас ожидания в связи с таким составом?

- Я считаю, это очень профессиональный совет директоров с очень большим опытом работы - это касается и министерства энергетики, и ВЭБ.РФ с макроэкономическим видением. Поэтому мы приветствуем новый состав совета.

Ключевые слова:    Росгеология,  интервью