Это банковская аксиома: сначала капитал, потом дивиденды - глава ВТБ

Глава ВТБ Андрей Костин по праву считается одним из российских дуайенов Давоса - счет форумов с его участием давно пошел на третий десяток. Но в этом году рекордная серия могла прерваться: попавших в американский SDN List предпринимателей в Давос приглашать поначалу не хотели, и лишь в декабре, уже "на флажке", организаторы изменили свое решение. Что изменилось в Давосе, а что осталось неизменным, к чему еще ведут и к чему подталкивают американские санкции, а также об особенностях конкуренции с иностранными банками в условиях "Базеля III" А.Костин рассказал в интервью "Интерфаксу" на полях форума в Давосе.

- Про Давос в этом году услышали все, такого "паблисити" в России у форума не было, наверное, с середины 90-х годов. Вопрос о вашем личном участии в форуме в этот раз сопровождался детективной интригой. Когда вы узнали, что организаторы не хотят приглашать на форум тех, кто попал в SDN List? Как дальше развивались события? Как решалась проблема?

- Вы знаете, я бы не хотел рассказывать в деталях, это некая наша внутренняя кухня с руководством Давоса. В конечном итоге мы свели это все к такому недоразумению. Вы видели, наверное, заявление организаторов, они объясняют это наличием американских граждан, работающих в аппарате самого форума. И, по сути, каких-либо ограничений на деятельность тех участников форума, которые оказались под санкциями, нет. Могу пример привести: пожалуй, самое большое ограничение для нас, прописанное в инструкции - нас не будут приглашать на мероприятия закрытого плана, организуемые правительством Соединенных Штатов. Я вам скажу честно, что за 23 года в Давосе я еще не слышал, чтобы российских представителей приглашали на какие-то закрытые мероприятия, организованные американским правительством. Поэтому, я думаю, это - достаточно косметическая мера. Мы пока не ощущаем каких-то ограничений.

Другое дело, если в целом посмотреть на нынешний Давос, то значительно меньше выступающих с российской стороны. Традиционно в Давосе выступали Греф, Дерипаска, Мордашов, я. Сейчас выступающих почти нет.

Ну, и, конечно, вся эта история привела к организационным проблемам - мы в этом году не проводим свой традиционный деловой завтрак, просто потому, что мы не успевали подготовиться. Тут достаточно тяжело все, в том числе с помещениями. Поэтому мы пропустили это мероприятие в 2019 году. Но в следующем году мы будем его организовывать.

В целом, думаю, что, несмотря на неприезд руководителей ряда ведущих стран, Давос, как всегда, будет достаточно интересным. У команды ВТБ много контактов. С китайскими бизнесменами, арабскими, индийскими и африканскими странами. Есть контакты и с американскими представителями, с европейскими. У меня четыре интервью американским телеканалам, которые вещают на Америку и на Европу. Поэтому, в общем-то, формат участия сохранился таким, каким всегда был.

- То есть у вас нет опасений, что практической пользы для ВТБ от участия в форуме на фоне всей этой истории не будет?

- Такого абсолютно нет. Мы имеем доступ ко всем мероприятиям. Все контакты, которые у нас были запланированы, в силе. Понятно, что мой статус - человека из санкционного списка со стороны Америки - вносит определенные ограничения на взаимоотношения с американцами. Американским компаниям обсуждать со мной бизнес воспрещается, но с моими коллегами - нет.

- Россия вступила в 2019 год в новых экономических реалиях - повышен НДС, на этом фоне происходит неизбежный скачок инфляции, и, как следствие, ужесточается денежно-кредитная политика ЦБ. Есть довольно распространенное мнение, что 2019 годом власти "жертвуют", чтобы обеспечить более высокие темпы роста в перспективе. Вы разделяете эту точку зрения? Какой год ждет российскую экономику - если абстрагироваться от геополитических рисков, а исходить из тех факторов, которые можно прогнозировать?

- Нет, я эту точку зрения не разделяю. Это все-таки не шахматы, где, пожертвовав пешку, можно выиграть ферзя. Мне кажется, это не так. Мне кажется, что экономический рост либо есть, либо его нет. И жертвуя каким-то годом, непонятно, каким образом ты способствуешь росту.

Я думаю, что приоритетные национальные проекты, которые президент определил, как раз нацелены на то, чтобы обеспечить стабильный экономический рост в стране. А с другой стороны, вы видите, что по макроэкономическим показателям Россия очень хорошо движется - у нас и профицит бюджета, и рекордный профицит баланса текущих операций. Наверное, в полной мере нельзя быть довольным темпами роста. Но все-таки, допустим, темпы экономического роста в 2018 году выше, чем в 2017. В 2019 они, возможно, будут несколько ниже, а может быть, и нет.

Посмотрим. Но, конечно, реализация тех планов, которые есть у президента, у правительства поспособствует тому, чтобы нам все-таки выйти на более высокие темпы. Вы знаете, что если брать прогнозы МВФ, то для мировой экономики темпы роста 2019 года, например - 3,5%, для России - 1,6%. Конечно, развиваться в два раза медленнее, чем мир - это не то, что мы хотели бы. Поэтому, задачу надо решать. Вы знаете, надо самим работать. Мы по себе заметили, что огромные ресурсы хранятся внутри нас самих. У нас, допустим, в этом году будет рекордная прибыль, невзирая на то, что мы живем под санкциями, и, в общем-то, вся обстановка - и экономическая, и политическая - не очень благоприятствует успешному росту.

Тем не менее, и у банковского сектора в целом, и у банка ВТБ прибыли растут. Это показывает, что внутри нас есть резервы, нам просто нужно лучше их использовать. Россия - огромная, богатая страна с большим человеческим потенциалом. Мы, к сожалению, не всегда это разумно используем. Поэтому мы сфокусировались сейчас на внутренней работе, на реорганизации, на цифровизации. В этом залог большого конкурентного преимущества. Поэтому возможности есть, нам просто нужно действительно сфокусироваться на наших проблемах.

Смотрите, что творится в мире. Сегодня все страны заняты своими проблемами. Что происходит в Соединенных Штатах? Шатдаун, недееспособное правительство, поделенная страна, элита, конгресс борется с президентом. Что происходит в Англии с Brexit? Что происходит во Франции? Сильнейшие потрясения за последние, наверное, 40-50 лет. Нам нужно сфокусироваться просто на себе. Сегодня, к сожалению, мир представляет зону неопределенности и риска. Поэтому надо трудиться, надо работать. Такие возможности у нас есть. У нас политическая стабильность, понятная экономическая программа. Нам просто нужно сфокусироваться на этом.

- Вы упомянули про прибыль. По итогам 11 месяцев ВТБ уже очень близко подошел к той планке, которую для себя установил в качестве ориентира на год...

- Мы, скорее всего, превысим эту планку, но надо дождаться все-таки аудированных результатов этого года. Год был хороший, мы спокойно выполняем задание по прибыли. Мы даже перевыполняем те планы, которые закладывали в нашу стратегию, с выходом на 200-220 млрд рублей прибыли в 2019 году. Я думаю, мы все эти параметры будем выполнять, если, конечно, в этом году не произойдет ничего из ряда вон выходящего.

- А вы в своей прогнозной модели на этот год закладываете дальнейшее ужесточение ДКП?

- На текущий год мы не ждем какого-то ослабления в этой политике. Но, в принципе, это сильно пока не влияет в негативную сторону. У нас, наверное, будут более скромные темпы роста кредитного портфеля в корпоративном бизнесе, но что касается кредитования населения, ипотеки, мы закладываем достаточно высокие показатели - 20 и выше процентов роста, что позволит нам обеспечить достаточно высокую доходность и прибыльность нашего кредитного портфеля.

- Тема дедолларизации, которую вы подняли в прошлом году на встрече с президентом, в последнее время стала неотъемлемой частью повестки - в том числе и для компаний, не сталкивающихся ни с какими санкционными ограничениями. Пока это все же больше рассуждения, или уже нет? Вы в ВТБ фиксируете рост внешних расчетов в отличных от доллара валютах? Внедряются ли новые схемы внешнеторговых сделок?

- Я приведу наиболее наглядный пример: год назад в составе золотовалютных резервов Банка России доллар составлял 46%, а сейчас, по-моему, 22%. То есть даже глядя на политику Центрального банка, вы увидите, что доля доллара более чем в два раза сократилась. Это как раз один из показателей дедолларизации.

Есть сокращение за последние пять лет, с момента введения санкций, доли долларов в расчетах. Правда, оно происходит не так быстро - по разным направлениям на 5-10 процентных пунктов сокращение долларовых расчетов в пользу евро и других валют. Серьезно увеличились расчеты в юанях и в рублях в нашей торговле с Китаем.

Я бы все равно привязывал это в определенной степени к санкционной теме, потому что именно этим вызвана такая динамика. Вы помните, на форуме ВТБ президент Владимир Путин сказал, что даже не мы от доллара, а доллар от нас бежит. То есть когда Соединенные Штаты начали вводить ограничения на расчеты в долларах для компаний, которые они помещали под санкции, то, безусловно, это просто объективно выталкивает нас или заставляет нас искать другие пути. Невозможно просто платить в долларах, если эти платежи не доходят до адресата. Поэтому я бы сказал, что это не политическая задача, это задача практическая, и она вытекает из политики Соединенных Штатов, которые используют доллар как финансовый инструмент в политических целях. Ничего общего с экономикой. Может быть, там есть какой-то второй экономический план - недобросовестная конкуренция и прочее, но, на мой взгляд, на первом месте все-таки политика.

США уже показали, что они могут использовать расчеты в качестве инструмента политического давления, и, конечно, никому это не нравится. Поэтому я думаю, что процесс дедолларизации пойдет. Но процесс, конечно, будет очень длительный, потому что весь послевоенный период экономика была основана на том, что доллар является ведущей валютой и по расчетам, и по хранению мировых резервов. Поэтому требуется время. Только не надо делать из этого какое-то политическое шоу. Это системная долгосрочная работа, здесь ничего не случится за год или за два. Но я думаю, что отход от доллара как универсального и безопасного средства в мировых расчетах, общемировой валюты, конечно, будет потихоньку происходить.

- Вы первым заговорили о масштабном эффекте влияния требований "Базеля III" на капитал, за этим последовала общественная дискуссия, и в итоге регулятор согласился на некоторые послабления. Устраивает ли вас принятое решение по изменению графика введения надбавок, ведь оно позволит ВТБ сэкономить капитал лишь временно? Нужен ли ВТБ дополнительный капитал с учетом запланированных темпов роста кредитования или же хватит заработанной прибыли?

- Что значит "временно"? Мы планируем к 1 января 2020 года в рамках того графика, который утвердил сегодня Центральный банк, выйти на показатели полного соответствия "Базелю III". Поэтому это не временный - это постоянный фактор. Мы выполним эти решения, и мы будем соответствовать всем параметрам "Базеля III".

Но я остаюсь при своем мнении в отношении "Базеля III". Считаю, что он не для России, и что эта формула все-таки больше ориентирована на западные страны. Но дело даже не в этом. Я уже сказал на форуме ВТБ, что считаю тему решенной и больше дискутировать не собираюсь ни в публичной плоскости, ни в непубличной с Центральным банком. Решение принято, оно должно выполняться. Центральный банк имеет на это право, полномочия как надзорный орган.

Но есть еще одна идея, на мой взгляд, очень плодотворная, которая, я считаю, могла бы существенно улучшить ситуацию с капиталом: это переход банковского регулирования с целью оценки рисков на национальную рейтинговую шкалу.

Допустим, в чем неравенство "Базеля III" по отношению к нам и к той же немецкой экономике? Суверенные международные рейтинги немецкой экономики, немецких компаний на порядок выше, чем российских. В этом плане на тот же объем выдачи кредитов, допустим, немецкий банк тратит в несколько раз меньше капитала, чем российский. Соотношение средневзвешенных по риску активов к общим активам у российского банка в два раза выше, чем например, в странах Центральной и Восточной Европы.

Вот чтобы ликвидировать это несоответствие, можно было бы учитывать при расчете капитала национальную шкалу рейтингов, которые будут даваться нашими рейтинговыми агентствами. И которые будут, безусловно, выше по национальной шкале, чем по международной.

Тогда это позволит высвободить значительное количество капитала для банков и в то же время создать более, на мой взгляд, справедливую систему учета капитала. Эта идея, в принципе, активно поддерживается в правительстве: и Минфином, и Минэкономразвития. Поэтому, думаю, дискуссия по этому поводу должна пойти, и я надеюсь, что это позволит найти такой компромисс - даже не компромисс, а правильное решение того вопроса, когда российским банкам требуется дополнительный капитал. Эту задачу можно решить, если мы перейдем по требованию капитала на российскую шкалу оценки рейтингов.

- А российская рейтинговая отрасль к этому готова? Все-таки она, скажем так, молодая...

- У нас есть два рейтинговых агентства, я думаю, что в ближайшее время могут появиться и новые агентства - почему нет? Понимаете, будет спрос, будет и предложение. Я думаю, что мы можем вполне создать свою рейтинговую индустрию. Опыт создания двух существующих агентств показывает, что у нас есть достаточный профессиональный потенциал для того, чтобы это делать. Фактически мы сегодня уже рейтингуемся российскими агентствами, но почему-то у нас нет национальной шкалы рейтингов, в которой мы бы оценивали потребность в капитале. Я думаю, что это вполне можно ввести, я сторонник этой идеи. Еще предстоит дискуссия с Центральным банком, но такая идея существует.

- В своем обязательстве выполнить требования "Базеля III" вы исходите из того, что эта идея будет реализована уже к 2020 году?

- Нет, мы исходим из нынешней ситуации. Нам для этого придется истратить часть прибыли, мы, безусловно, не будем просить никаких денег, у нас нет необходимости просить дополнительных средств у государства. Будем исходить из того, что у нас есть прибыль, и, возможно, придется задействовать какие-то рыночные инструменты. Но в нынешней ситуации, поскольку для нас международные рынки закрыты, конечно, это все делать достаточно проблематично.

- С этой же темой увязана и дискуссия о доле прибыли, направляемой ВТБ на дивиденды...

- Это не дискуссия - идет работа, это счет, я бы сказал, идет "считалка". Нам надо посмотреть по итогам прошлого года, по ситуации этого года, с учетом графика Центрального банка по докапитализации, сколько нам потребуется потратить прибыли, чтобы соответствовать нормативам. А оставшаяся часть - пойдет в дивиденды. В апреле набсовет должен утверждать этот вопрос, я думаю, к тому времени решение будет принято.

Мы вообще сторонники платить дивиденды, если это можно. Мы считаем это правильным по отношению к нашим акционерам. Но, с другой стороны, на дивиденды ведь должно распределяться только то, что остается после вычета необходимых сумм для капитализации, это банковская аксиома: банк не может распределять дивиденды, пока он не выполняет требования по капиталу. Поэтому очередность такая: капитал - сначала, дивиденды - потом. Но мы надеемся, что мы сможем в какой-то степени и дивиденды заплатить, и выполнить те требования, о которых уже говорили.

- Как будет строиться стратегия ВТБ в отношении M&A? Актуально ли утверждение, что пока покупки приостановлены, но при наличии интересного актива банк не исключает сделок?

- Работа по тем двум сделкам, которые мы закрыли (Запсибкомбанк и Саровбизнесбанк), шла года три, наверное. Это были для нас абсолютно не новые сделки, мы просто завершили их. Они небольшие, размер каждой инвестиции составлял максимально, по-моему, порядка 10-12 млрд рублей. Это не такие большие инвестиции, чтобы серьезно повлиять на капитал или даже на наши активы. Была задача расширить наше присутствие в ряде регионов, где мы сегодня не так сильно присутствуем. Покупка таких региональных банков, лидеров в своем регионе, была заложена у нас в концепции, мы можем ее продолжить. Но на сегодня у нас нет открытых переговоров. Если появятся еще какие-то возможности, и их можно будет использовать, то, наверное, мы будем это делать.