Аванс на миллионы долларов от фирмы с уставным капиталом 10 тыс. руб. должен вызывать сомнение - замглавы ФТС

Заместитель руководителя Федеральной таможенной службы РФ Тимур Максимов в интервью "Интерфаксу" рассказал о перспективах снижения порога беспошлинных покупок в зарубежных интернет-магазинах, применения механизма "единого окна" на границе, разрешения параллельного импорта и либерализации валютного контроля.

- В рамках ЕАЭС обсуждается вопрос распределения собранных пошлин между бюджетами государств-членов. Существуют разные идеи: либо на чьих границах сколько собрано, в бюджет того и зачислять, либо учитывать последующее перемещение товаров в рамках общих таможенных границ и взаимную торговлю. Какая методика кажется ФТС более справедливой и почему?

- Мы исходим из того, что алгоритм определения коэффициента распределения нужен простой, понятный, количественно измеряемый и документально подтверждаемый. Наша позиция заключается в том, что самый простой механизм, который можно перепроверить - это взять статистику, выгрузить и посмотреть, кто и сколько реально собрал. Надо посмотреть вклад страны в общую копилку, и, исходя из той доли, которая получается, выработать коэффициент распределения. То есть взять за некоторый исторический период статистику тех реально поступивших платежей, которые каждая сторона собрала. А это должно учитывать, в том числе, и такие вещи, как, например, вступление Казахстана в ВТО.

- Как идет отработка технологии уплаты пошлин в момент осуществления покупок в зарубежных интернет-магазинах? Считаете ли вы возможным снижение беспошлинного порога с 1 января до менее чем 500 евро, предусмотренных договоренностями в рамках ЕАЭС? Может ли быть снижен порог ранее 1 января?

- Реальные работы по эксперименту начнутся только после 1 ноября. Поэтому говорить об итогах и результатах пока рано, пока не наработана практика. А что касается снижения порога, в принципе, тут ничего концептуально не поменялось. То есть, было решение межправсовета с 1 января 2019 года сделать 500 евро. Иных решений пока не принято. Сложно представить, что в оставшиеся сжатые сроки будет что-то другое.

- Ряд экспертов время от времени выступает с инициативой ухода от модели с прогнозным планом по перечислениям средств в бюджет для ведомства. Существует мнение, что это тормозит либерализацию процедур ФТС для бизнеса и в случае резких колебаний, например, курса рубля приводит к "закручиванию гаек" для выполнения плана. Что вы думаете по этому поводу?

- Не могу сказать, что это очень острая проблема. Последние полтора, наверное, года мы активно работали с Минфином и Минэкономразвития в той части, чтобы сблизить наш методологический подход с точки зрения расчета плана. У нас были определенные различия в том, как мы считали некоторые вещи, из которых потом вырисовывалась итоговая цифра. Мы последние полтора года активно работали по ряду экспортных товаров, по нефтепродуктам, по импорту подакцизных товаров. В принципе, сблизились. То есть наши расчеты теперь очень близки, разрыв небольшой. Но в чем нюанс? В том, что вообще прогнозирование будущего - это дело насколько увлекательное, настолько и неблагодарное. У нас самый сложный всегда четвертый квартал. А учитывая непростую геополитическую ситуацию в мире, взять и точно спрогнозировать цену на нефть, курс рубля, что для нас является базовыми исходными параметрами, это очень сложная задача.

Стараемся находить разумный баланс с точки зрения финансирования расходных обязательств Российской Федерации без причинения вреда участникам внешнеэкономической деятельности. При этом не забывайте про имеющиеся сегодня у нас KPI, по которым оценивается деятельность ФТС по итогам года. Мне кажется, эти показатели, связанные с развитием и ускорением администрирования, балансируют фискальную составляющую.

- План по перечислениям в бюджет для ФТС в 2018 году был повышен до 5,3 трлн руб. с 4,8 трлн руб., сообщал в конце июля "Интерфаксу" глава ведомства Владимир Булавин. Позже глава ФТС заявлял, что к концу сентября ждет новой корректировки прогнозного плана, при этом ожидал очередного его увеличения. Был ли повышен прогнозный план, и на сколько?

- Чуть больше, чем 5,9 трлн руб.

- Нормы Таможенного кодекса ЕАЭС предполагают применение механизма "единого окна". Подобный механизм как возможность радикального упрощения процедур оформления грузов для бизнеса упоминается на разном уровне очень давно. Когда он может заработать в реальности в РФ и в целом в ЕАЭС? Насколько это возможно с учетом сохранения разных контрольных служб на границе (ФТС, Россельхознадзор, Роспотребнадзор и так далее)?

- "Единое окно" - действительно очень важный и нужный для нас инструмент, который помогает двигаться дальше и содействовать развитию внешнеэкономической деятельности. У нас есть определенная наработанная практика. Вы знаете, что Дальний Восток работает в несколько ином, особом правовом режиме по закону о свободном порте и территориях опережающего развития. Там наработана определенная позитивная практика, которая связана с тем, что документальный контроль осуществляется исключительно двумя ведомствами на границе. Мы видим, что этот эксперимент достаточно успешный. Хотя окончательное решение по его продолжению и возможному расширению принимать, конечно, не нам, а правительству.

- Несколько лет назад ЕЭК вроде как согласовал постепенное разрешение параллельного импорта для ряда видов продукции в ЕАЭС, но потом тема как-то заглохла. Однако недавно глава ФАС Игорь Артемьев заявил о том, что на сегодня все страны, кроме Белоруссии, подтвердили свое согласие на параллельный импорт. Однако он также упомянул о противодействии некоторых (неназванных) ведомств. Какова позиция ФТС? Согласны ли таможенники, что с теми отраслями, которые предлагает ФАС для разрешения параллельного импорта: лекарства, медицинские изделия, продукция для детей?

- В теории, мне кажется, правильно иметь инструмент возможного применения параллельного импорта, даже если он и не будет использоваться. А другой и самый важный вопрос, - это то, как этот инструмент может использоваться. Потому что пока об этом никто и ничего не говорил. Важно понимать все-таки, какой будет алгоритм вынесения предложения по исключению из регионального принципа исчерпания прав. Какой экономический анализ проводится, кем он проводится, какие критерии принимаются во внимание? То есть, что должно произойти, чтобы внутри страны мы сказали, что вот в этом сегменте нам нужен параллельный канал. И в зависимости от этого можно уже формировать позицию. Пока эта вторая часть неясна, сложно сказать, будет параллельный импорт хорош или плох. Что же касается администрирования, то ни один из режимов не создает нам дополнительных сложностей. Любой режим мы осилим.

- В конце лета - начале осени на уровне сначала премьера, а затем президента поднимался вопрос отсутствия синхронизации строительства/реконструкции пунктов пропуска, а также строительства подъездных дорог/мостов и экспортных планов предприятий. Позже был утвержден паспорт нацпроекта "Международная кооперация и экспорт". Все ли проблемные вопросы учтены в проекте? На каких направлениях сейчас наблюдается наибольшее несоответствие между ростом торговых потоков и приграничной инфраструктуры?

- Сейчас большая часть работы заложена на стратегические географические направления - это Азия, безусловно, это граница с Китаем. На Дальнем Востоке многие пункты пропуска в довольно удручающем состоянии, подъездная инфраструктура тоже достаточно слабая. Если мы видим перспективы на этот рынок для себя, то, конечно, физическую инфраструктуру, транспортную инфраструктуру там нужно развивать. В принятом нацпроекте деньги заложены, все нормально: и китайское направление, и южное направление. Самое главное теперь - реализовать. Полномочия не наши, сейчас за пункты пропуска у нас отвечает Минтранс. Просто важно, чтобы эти деньги, которые заложены, которые есть, были реально использованы, и все это было реально построено.

- Сейчас ведомства активно обсуждают либерализацию валютного контроля для экспортных операций - и для расчетов в рублях, и для расчетов в других валютах. Какова в этом вопросе позиция ФТС, какие вы видите риски?

- Под либерализацией можно понимать очень много разных вещей. Есть идея вообще отменить валютный контроль, есть идея частичной либерализации: что-то там менять, по рублю либерализовывать. Я считаю, что на самом деле в сегодняшних условиях валютный контроль, по сути, выполняет не свойственную ему функцию. Если изначально его предназначение - это обеспечение режима фиксированного курса, когда нужно гарантировать возврат валютной выручки в страну для того, чтобы поддерживать курс в фиксированном состоянии, то для этих целей нам валютный контроль уже не нужен, потому что при плавающем курсе это рудимент. По сути, валютный контроль превратился в инструмент противодействия легализации отмыванию доходов, полученных преступным путем.

Можно ли в этой части его заменить каким-то другим инструментом? Потому что, я как правоприменитель смотрю, что у нас происходит в системе, и понимаю, что во многих случаях эта новая роль валютного контроля тоже не привела к успеху, поскольку мы, по сути, только фиксируем нарушения, а задача, наверное, должна состоять в том, чтобы их предотвращать. Поэтому многие страны мира - и это, я так понимаю, уже и лучшая практика ОЭСР - переходить на режим сомнительных операций и сделок. То есть когда вам не нужно фиксировать невозврат валютной выручки, выходить и пытаться кого-то наказывать, когда фирма ликвидирована или у нее ничего нет, а в момент, когда лицо совершает операции, видеть основания сомневаться в том, что она имеет какую-то законную, а не притворную цель, и все останавливать. Будут работать ФТС, Банк России, уполномоченные банки, ФНС - и тем самым эта функция будет реализовываться максимально эффективно.

Еще раз: сомнение должно возникать в тот момент, когда фирма с уставным капиталом в 10 тыс. рублей и отсутствием нормального офиса вдруг осуществляет авансовый перевод на несколько миллионов долларов. Тогда резонно должен возникать вопрос, откуда у нее деньги и что она пытается таким образом сделать. Не в тот момент, когда она уже эти деньги не вернула по внешнеторговому контракту, ликвидировалась, там офиса уже нет, людей уже нет, никого не найти, а именно в момент проведения самой операции. Фирма должна показать источник происхождения денег - кредит она взяла, или что-то еще продала.

Вот такая работа ведется, есть соответствующее поручение правительства на этот счет, алгоритм и законодательное регулирование вырабатывается Минфином совместно с Центральным банком. Надеюсь, что эта система - как мне представляется, она более совершенна - позволит в части либерализации валютного контроля пойти более активно.

- Россия сейчас проходит оценку FATF. С точки зрения контроля за ВЭД у нас не будет проблем по этой части?

- Мне сложно оценить, все-таки любая оценка субъективна. Я хочу сказать, что мы тут активно поработали и с Росфинмониторингом, и с ЦБ и создали систему, о которой я сказал ранее. При этом мы с ЦБ очень активно работаем по сомнительным сделкам. Когда у нас возникают сомнения, мы отправляем информацию в Центробанк. ЦБ вправе дать указание уполномоченным банкам приостановить платежи. Таких приостановлений у нас очень много, из-за этого авансовые платежи упали раза в три за последние полтора года. И, более того, очень многие компании, я бы сказал процентов, наверное, 80-85 такие приостановления не обжалуют. Есть случаи, когда обжалуют, когда это реальные игроки, это крупные компании, у них просто по сделке возникла какая-то нестыковка, может быть, по цене: они приходят обжаловать, говорят, вот мы вполне легально, вот мы здесь, у нас большие обороты, мы ведем деятельность. А однодневки, они конечно не приходят, и это дает большое падение по авансовым переводам. В этой части, я считаю выстроена система с ЦБ, и это должно быть оценено, в том числе экспертами FATF. Все остальные рекомендации, которые есть, нами, в принципе, реализованы. Есть контроль на пассажирском направлении - там отдельный блок работы, связанный с перемещением наличности физическими лицами. Есть у нас форма декларирования, есть у нас система управления рисками, по которой мы довольно часто ловим людей с суммами, превышающими пороговые значения. Поэтому это все внедрено, это все работает, есть практические результаты, есть, что показать экспертам. Будем надеяться на позитивную оценку.

- Сколько сейчас участников ВЭД в "белом списке", сколько в зоне риска, какова их доля во внешнеторговом обороте? Ррастет ли "белый список", или он уже в целом сформирован? Какие новые практики с точки зрения риск-ориентированного подхода внедряет ФТС в контроле за внешнеэкономической деятельностью?

- Цифра растет, надеюсь, что она растет за счет того, что мы все-таки более тесно взаимодействуем с бизнесом, в том числе много разъясняем. У нас есть отдельные форматы, где мы с участниками ВЭД работаем, может быть, где-то подсказываем им что-то. Просто с их стороны становится меньше каких-то нарушений, которые являются блокирующим фактором для включения в тот или иной список. То есть уже идет процесс не донастройки критериев нашей оценки, а, скорее, больше добросовестности с их стороны, что позволяет им попадать в этот низкий уровень риска. У нас рост с 2016 года с 2 тыс. до 8 тыс. Это происходило во многом за счет того, что мы пересматривали некоторые свои критерии, то есть это мы, по сути, меняли свое отношение к рынку. Сейчас у нас взрывной рост приостановился, идет более плавный процесс за счет изменения поведения компаний.